Читать онлайн книгу "Человек с Земли (сборник)"
Человек с Земли (сборник)
Гордон Руперт Диксон
Зал славы SF & F
Предлагаем читателю сборник научно-фантастических повестей и рассказов выдающегося американского писателя-фантаста Гордона Р. Диксона. Впервые под названием "Человек с Земли" (The Man from Earth) они были опубликованы Tor Books в 1983 г., но первоначально все эти истории появились в журналах «Analog Science Fiction» и «Fact», «Если»(If), «Astounding», «Galaxy Science Fiction» и «Space Stories» ещё в 50-60-е годы ХХ века.
Гордон Р. Диксон
Человек с Земли
© Перевод с английского А.Новикова, 1991–2019.
Кавита Кумар
Коротко об авторе. Гордон Р. Диксон – писатель-фантаст
(Из некролога, опубликованного в газете «Star Tribune» 1 февраля 2001 г.)
На протяжении более чем пяти десятилетий Гордон Р. Диксон был локомотивом в мире научной фантастики – и весьма плодовитым автором. Он написал более 80 книг и 100 рассказов и имел идеи для многих других. Он умер в среду в своем доме в Ричфилде от осложнений от астмы. Ему было 77 лет.
Он получил три премии Хьюго, научно-фантастический эквивалент премии Академии – одну в 1965 году и две в 1981 году, а также премию «Небьюла» (Туманность) в 1966 году. С 1969 по 1971 годы он был президентом общества «Американских писателей-фантастов».
Его книги были проданы тиражом более 10 миллионов экземпляров и переведены на многие языки от португальского до болгарского.
«Горди был одним из героев моего детства», – сказал Джоэл Розенберг, писатель-фантаст из Миннеаполиса. – Я вырос, читая книги Гордона Р. Диксона. Он был просто одним из тех людей, которые оказали влияние на всех в этой области. Он начал писать в 50-х годах и с тех пор является главной силой».
Диксон считал своим шедевром серию «Дорсай» или «Цикл Чилда» – 16 томов, охватывающих промежуток времени от 1400 до 2400 г. н. э. Он закончил восемь книг в серии и работал над девятой, когда он умер. В этой серии Диксон играл с идеей, что с помощью таких технологических достижений, как атомная бомба, один человек способен уничтожить всю человеческую расу. Таким образом, он думал, что люди должны развивать своего рода индивидуальную ответственность, чтобы жизнь продолжалась.
В интервью газете «Миннеаполис Стар» в 1980 году Диксон сказал, что научная фантастика привлекает его как средство для исследования бесконечных возможностей. «Все мои книги – лабораторные работы. Я пробую что-то новое в каждой», – говорил он. – Все они имеют те же корни, что и любой старинный нравоучительный рассказ, но то, к чему я действительно привязываюсь, – это нечто более глубокое. Именно это человеческое стремление достичь чего-то лучшего и большего, что ведет нас все время, как гонка». Он добавил, что научная фантастика – «это литература идей. Люди, которые ее не читают, полагают, что она полна лучевых ружей и разных монстров. Но она не имеет ничего общего с этими вещами, начиная с 1930 года».
Диксон родился в Эдмонтоне, штат Альберта, в 1923 году. Он рос, слушая, как его мать читает ему канадские и английские фэнтезийные книги. В результате этого он научился читать к 4 годам. Однажды он сказал, что, будучи ребенком, он заставлял себя закрыть книгу, прежде чем её закончить, и представить себе, чем она закончится. Затем он откроет её и прочтет конец – и таким образом создаст для себя две истории там, где изначально была только одна.
Его семья переехала в Миннеаполис, когда ему было 12 лет. Он учился в Университете Миннесоты и изучал творчество таких известных писателей, как Синклер Льюис, Роберт Пенн Уоррен и Аллен Тейт.
В течение своей творческой жизни Диксон часто выпускал две, иногда три книги в год. Даже когда его астма стала настолько сильной, что он не мог покинуть свой дом, он выпускал по книге в год.
Он был почетным гостем на более чем 200 научно-фантастических конвенциях, где он часами беседовал со своими поклонниками и играл на гитаре. Одна песня, написанная о нем, которая захватила его веселый дух, звучала так:
"Gordy Dickson, Gordy Dickson,
Gordy Dickson is the one.
Science fiction is his hobby,
but his main job's having fun!"[1 - «Горди Диксон, Горди Диксон, Горди Диксон – один.// Научная фантастика – это его хобби,// но его основная работа – развлекаться!»]
Щедрый со своим временем, Диксон дарил себя другим писателям, предлагая советы по всем вопросам – от того, как опубликовать рукопись до советов о том, как сделать сюжетную линию лучше. «Он не застревал, подобно кости в глотке», – сказал Скотт Аймс, менеджер магазина научной фантастики Хьюго в Миннеаполисе. – Он, в отличие от многих писателей, был человеком из народа».
Хотя человеком он был скромным, почитателей у него было множество, особенно в городах-побратимах, где он был легендой. Имес вспомнил, что когда несколько лет назад Диксон появился на съезде книготорговцев научной фантастикой, и было объявлено, что он там, то «через минуту или две к нему образовалась очередь длиной в полблока».
На момент его смерти книга Диксона «Право на вооружение медведей» была № 5 в списке бестселлеров и номинантов на премию Хьюго. Книга была опубликована в декабре.
После него остался брат Крейг Диксон из Шакопи.
Чепятница[2 - © Gordon R.Dickson. Zeepsday. 1956© перевод с английского Андрея Новикова, 1991-2019]
СОДЕРЖАНИЕ:
ДЕЛО номер 47 Судебной сессии 192384726354028475635 Галактического Суда по гражданским делам, подчиняющегося Федерации рас, обитающих на планетах.
ИСПОЛНИТЕЛЬ:
Данный протокол записан Аки, одновыводковым братом По, домскером с планеты Джу, дипломированным судебным писцом. Записано в соответствии с заповедью: «Да будет это полная запись, и да не останется ни один спаггл незамеченным и незаписанным».
ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ:
Два улбла (четыре часа двадцать минут по земному времени; 38 гиснк по слунианскому времени) после восхода солнца на Белдоре, планете Галактического Суда. Погода очень приятная, зал суда заполнен приличными зрителями множественных видов и всевозможных жизненных форм. Слева от кресла судьи скамья ответчика, некоего Гарта Паулсона, человека с планеты Земля, окруженного друзьями и благожелателями. Справа от судьи скамья истца, Дранга Усуссиса, несблера с планеты Слун, также окруженного друзьями и благожелателями. Объявляется выход Его Чести, верховного судьи Умки, болвера с планеты Бол.
БЕЙЛИФ СУДА: Его Честь, судья Умка, закатывается на свое кресло. Существ с деликатными чувствами или испытывающих к Его Чести отрицательные эмоции приглашают покинуть зал.
СУДЬЯ: Благодарю вас, бейлиф. Можете чикилять, вы свободны. Где же мой сканер?.. Ага, вот он. Из лежащего передо мной иска следует, что истец обвиняет ответчика в нанесении личностных и словесных оскорблений, в частности высказанном вслух утверждении, что истец якобы имеет четыре щупальца. Э-э… гм… неужели три дюжины старых глаз подводят меня? Суду со своего места кажется, что у истца действительно че…
Я: (вмешиваясь в соответствии с узаконенной традицией и обязанностью судебного писца в подобных случаях): Ш-ш-ш, ваша честь, потому что… (остальные мои слова в протокол не внесены).
СУДЬЯ: А-а… Благодарю вас, клерк. Суд приносит извинения – трехщупальцевому мистеру Усуссису и пресс-агенту по снабжению – верно? – мистеру Паулсону.
ОТВЕТЧИК: Верно, ваша честь, пресс-агенту. Я пресс-агент по снабжению, работаю в городском совете Лос-Анжелес-Сити, метрополис Лос-Анжелес, планета Земля.
СУДЬЯ: А вы, мистер Усуссис? Чем вы занимаетесь?
УСУССИС: Ваша честь, я зарегистрированный дилетант с планеты Слун, да будут вечно вонять ее пурпурные океаны.
СУДЬЯ: (призывая к порядку) Порядок! Порядок! Суд не разрешает патриотические выкрики подобного рода. Истец предупрежден, что не имеет права раздражать чувства присутствующих. Мистер Усуссис, вы предоставили на рассмотрение суда весьма незначительный, по сути, иск, но у суда создалось впечатление, что скамья истца просто переполнена весьма талантливыми юристами высочайшего класса. И не известного ли адвоката, великого Спода Дракселя с планеты Нв, я вижу рядом с вами?
УСУССИС:.Да, вы правы, ваша честь. Однако он, как и другие господа, присутствует здесь лишь как мой друг и доброжелатель, и не имеет официального статуса. Я попытаюсь выступать на суде, полагаясь на свои слабые способности.
СУДЬЯ (поворачиваясь к ответчику): И вы, мистер Паулсон, кажется, тоже хорошо подготовились. Не глава ли известной «Корпорации Шарпай» сидит рядом с вами?
ОТВЕТЧИК: Да, ваша честь, это действительно Сол Блитник. Однако, как и в случае уважаемого истца, он и другие – всего лишь мои случайные знакомые, которые предпочли сидеть поблизости от меня, чтобы иметь более благоприятные условия для наблюдения за данным процессом. Я также буду защищать себя, полагаясь на свои слабые способности.
СУДЬЯ: Очень хорошо. Суд предупреждает как истца, так и ответчика о недопустимости посторонних споров. Мы можем начинать. Прошу истца занять место за кафедрой для ответа на вопросы суда.
(Истец скользит по полу и взбирается на кафедру).
СУДЬЯ: Не желает ли ответчик ответить по существу предъявленных истцом обвинений?
(Ответчик советуется со случайными знакомыми, сидящими поблизости).
ОТВЕТЧИК: Мы… то есть, я думаю, ваша честь, что можно сэкономить время и усилия, если истец коротко изложит суть поданного иска своими словами.
СУДЬЯ: Пусть будет так. Начинайте, мистер Усуссис.
ИСТЕЦ: Дело, в сущности, простое, ваша честь. В свое время у меня с ответчиком была заключена небольшая деловая сделка. Но едва мы подписали контракт о заказе определенных слунианских товаров, в которых в городе Лос-Анжелес незадолго до этого возникла высокая потребность, как ответчик неожиданно начал яростно чесаться. Когда же я вежливо поинтересовался, что случилось, он ответил: «Теперь-то я все понял! Знал бы, ни за что не стал бы доверять такому скользкому типу, как ты!». И вот тут-то, ваша честь, он и произнес то самое мерзкое, отвратительное и невоспроизводимое оскорбление в мой адрес, которое и стало причиной настоящего судебного иска.
СУДЬЯ: Позвольте на секунду вас прервать. Суду хотелось бы знать, требует ли в данном случае истец наказания ответчика, или же просто официального запрета произносить в будущем подобные словесные оскорбления?
ИСТЕЦ: Ваша честь, я желаю официального запрета, усиленного угрозой наказания по всей силе закона – кажется, двухгодичного лишения свободы.
СУДЬЯ: (строго): Истец предупреждается о недопустимости давать указания суду. Действительно, двухгодичное лишение свободы предусмотрено в качестве наказания за нарушение вежливости в отношениях между различными расами. Однако вынесение приговора и его суть являются прерогативой суда.
ИСТЕЦ: (робко): Приношу извинения, ваша честь.
СУДЬЯ: Извинения принимаются. (поворачиваясь к ответчику): Суду кажется, что истец адекватно отобразил ситуацию на момент нанесения оскорбления. Что желает сказать ответчик… Кстати, не пояснит ли ответчик суду, почему его случайный знакомый Сол Блитник принял такую позу, что его губы почти касаются уха ответчика?
ОТВЕТЧИК: Покорнейше прошу у суда извинения за мой физический недостаток. Упомянутое судом ухо слегка чешется, и этот зуд ослабевает, когда мистер Блитник в него периодически нашептывает.
СУДЬЯ: Тогда все в порядке, мистер Паулсон. Я лишь проявил любопытство. Продолжаем.
ОТВЕТЧИК: Известно ли истцу, что город Лос-Анжелес идентичен метрополису Лос-Анжелес?
ИСТЕЦ: Да, конечно.
ОТВЕТЧИК: И что города Каир, Гонконг и Кейптаун являются пригородами того же метрополиса Лос-Анжелес?
ИСТЕЦ: Вообще-то… я… э-э…
ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ ИСТЦА: Протестую!
СУДЬЯ: Порядок в суде! Зрители не имеют права вмешиваться в ход заседания.
ИСТЕЦ: Ваша честь, я протестую.
СУДЬЯ: На каком основании?
ИСТЕЦ: Э-э… вопрос несущественный и не относится к делу.
СУДЬЯ: Что вы на это скажете, мистер Паулсон?
ОТВЕТЧИК: Ваша честь, я хочу показать, что истец пытался ввести суд в заблуждение, когда говорил, что совершенная между нами сделка была незначительной, и что упомянутая сделка не имеет никакого отношения к разговору, в конце которого было нанесено упомянутое в иске оскорбление.
СУДЬЯ: Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Паулсон… кстати, как сейчас ваше ухо? Я заметил, что мистер Блитник снова его обрабатывает.
ОТВЕТЧИК: Гораздо лучше, ваша честь, благодарю вас. Не прикажет ли ваша честь истцу ответить на заданный вопрос?
СУДЬЯ: Ответьте на вопрос.
ИСТЕЦ: Что ж, да. Известно.
ОТВЕТЧИК: Короче, то, что вы назвали мелкой сделкой, в действительности включало миллионы единиц промышленных товаров для всей планеты Земля. Верно?
ИСТЕЦ: Гм, да.
ОТВЕТЧИК: Ваша честь, сейчас мне хотелось бы вызвать в качестве свидетеля своего секретаря, Мардж Джолмен.
СУДЬЯ: Очень хорошо. Можете пока сесть, мистер Усуссис, но позднее, если возникнет необходимость, мы вас допросим снова.
(Истец сползает с кафедры и возвращается на скамью истца. Со стороны скамьи ответчика приближается человек женского пола, молодая, хорошо развитая и красноволосая. Слегка нервничая, свидетельница совершает с ответчиком краткую версию человеческой церемонии рукопожатия, когда тот помогает ей подняться на кафедру.)
ИСТЕЦ (со своей скамьи): Я возражаю, ваша честь.
СУДЬЯ: На каком основании, мистер Усуссис?
ИСТЕЦ: Известно, что данный свидетель намерен провести с ответчиком брачную церемонию. Прошу вашу честь учитывать возможность того, что из-за этого показания свидетеля могут нести оттенок предвзятости.
СУДЬЯ: В пользу или против ответчика?
ИСТЕЦ: В пользу, ваша честь. Брачные отношения у людей основываются на взаимном влечении.
СУДЬЯ: Суду практически невозможно принимать во внимание предвзятые показания, основанные на привязанности или враждебности. В противном случае вы сами были бы дисквалифицированы и отстранены от судебной процедуры из-за явной предвзятости, мистер Усуссис. Существует ли прямая связь между будущей брачной церемонией и сутью вашего иска?
ИСТЕЦ: Прямой связи нет, ваша честь, но…
СУДЬЯ: Возражение отклоняется. Продолжайте, мистер Паулсон.
ОТВЕТЧИК: Мардж, помнишь ли ты, как работала в приемной моего офиса в тот самый день, когда к нам впервые пришел мистер Усуссис?
СВИДЕТЕЛЬ: О, да.
ОТВЕТЧИК: Не сообщишь ли ты суду то, что он тебе тогда сказал?
СВИДЕТЕЛЬ: Вообще-то, я не помню его слова в точности…
ОТВЕТЧИК: Тогда, с разрешения суда, я попрошу свидетеля сообщить суть того, что сказал в тот день истец.
СУДЬЯ:.Говорите. Истец всегда сможет принести возражения после того, как выслушает.
ОТВЕТЧИК: Говори, Мардж.
СВИДЕТЕЛЬ: Ну, он сказал, что у него деловая встреча с Гартом… то есть, с мистером Паулсоном, но не сказал, по какому вопросу. Тогда я его спросила. Он ответил, что встреча по поводу чепятницы.
СУДЬЯ: Чепятницы? Я не…
Я: Ш-ш-ш, ваша честь… (остальные мои слова не занесены в протокол).
СУДЬЯ: Конечно. Естественно. Гм-м-м… Продолжайте.
СВИДЕТЕЛЬ: Я спросила его, что это такое, и он ответил, что как раз и пришел, чтобы объяснить, и пожелал для этого встретиться с мистером Паулсоном. Я позвонила Гарту по интеркому, все ему рассказала, и он велел нам зайти к нему вместе.
СУДЬЯ: Минуточку. Есть ли у истца на данный момент возражения?
ИСТЕЦ: Пока нет, ваша честь.
ОТВЕТЧИК: И что произошло в моем офисе, Мардж? Не расскажешь ли об этом суду?
СВИДЕТЕЛЬ: Ну, ты попросил меня вести запись разговора. Поэтому я осталась. Потом ты спросил мистера Усуссиса, с чем он, собственно, пришел. И он ответил, что дело очень деликатное, и ему не хотелось бы нарушать любое из человеческих табу, о которых он может и не знать. Пока что ему известно лишь, как используют чепятницу негуманоиды, и в этом причина его неуверенности.
(Свидетель явно волнуется и умолкает).
СУДЬЯ: (ободряюще): Продолжайте, мисс Джолмен.
СВИДЕТЕЛЬ: Так вот. Гарт спросил: «Что же это такое, чепятница?», и мистер Усуссис пояснил, что не знает аналогичного человеческого слова, но это день, наступающий между днями, которые мы называем четверг и пятница.
СУДЬЯ: Минуточку. По-моему, прежде чем мы продолжим, в этот вопрос следует внести ясность. Думаю, свидетель может ненадолго покинуть кафедру. Есть ли в зале суда специалист по темпористике? Нет-нет, я не хочу выслушивать экспертов ни со стороны истца, ни со стороны ответчика, какими бы незаинтересованными эти господа ни были. Мне нужен эксперт из зала. Вот вы, уважаемый… там, в задних рядах… кажется, вы согласны?
(С заднего ряда зала суда встает вбулдо с планеты Оо и, клацая, занимает место за кафедрой).
СУДЬЯ: Не сообщите ли вы нам свое имя и квалификацию, уважаемый?
СВИДЕТЕЛЬ: С удовольствием. Меня зовут Порнисарк Три-прим, имею три ученых степени по общей темпористике.
СУДЬЯ: Не поясните ли вы простейшими словами обсуждаемую здесь темпоральную ситуацию?
СВИДЕТЕЛЬ: С удовольствием. Истец, поскольку он несблер с планеты Слун, является обитателем Второй напряженной области галактики. В результате для него привычным является криволинейное время с фактором искривленности, приблизительно равным 0.84736209. Поскольку количество темпоральности распределено радиально кривизне пространства, это приводит к большему положительному числу темпоральных отрезков в одной и той же темпоральной области для обитателей Слуна по сравнению с обитателями Земли, где фактор нелинейности составляет приблизительно 0.76453839476.
СУДЬЯ: И практический результат этого…
СВИДЕТЕЛЬ: Результат этого в том, что истец имеет восемь дней в неделе, а ответчик – семь. В неделе истца имеются дни понедельник, вторник, среда, четверг, чепятница, пятница, суббота и воскресенье.
СУДЬЯ: Благодарю вас. Вы свободны.
(Свидетель кланяется, спускается с кафедры и клацает на свое место в зале).
СУДЬЯ: Вызовите предыдущего свидетеля.
(Человек женского пола Мардж Джолмен возвращается на место свидетеля.)
СУДЬЯ: Мисс Джолмен, вы слышали последнего свидетеля. Были ли его сведения, по сути, тем же самым, о чем рассказал вам и ответчику мистер Усуссис?
СВИДЕТЕЛЬ: Да, ваша честь. Он пожелал узнать, чем мы, люди, занимаемся в двадцать четыре часа между полуночью четверга и первой минутой пятницы.
СУДЬЯ: Из ваших слов вытекает, что истец предполагал, будто у людей также восемь дней в неделе?
СВИДЕТЕЛЬ: Так это прозвучало, ваша честь.
СУДЬЯ: Гм-м… Что ж, продолжайте спрашивать, мистер Паулсон.
ОТВЕТЧИК: Благодарю вас, ваша честь. А теперь, Мардж, что же я ответил на слова мистера Усуссиса?
СВИДЕТЕЛЬ: Что ты в это не веришь. И мистер Усуссис предложил тебе продемонстрировать.
ОТВЕТЧИК: Спасибо. Это все.
СУДЬЯ: Не желаете подвергнуть свидетеля перекрестному допросу, мистер Усуссис?
ИСТЕЦ: Не сейчас, ваша честь.
СУДЬЯ: Можете сесть на место.
(Свидетель возвращается на свое место рядом о ответчиком.)
СУДЬЯ: И что теперь, мистер Паулсон?
ОТВЕТЧИК: Ваша честь, мне хотелось бы вызвать в качестве свидетеля Гундара Джоргенсона, также с Земли.
СУДЬЯ: Разрешаю.
ОТВЕТЧИК: Гундар…
(Человек мужского пола, средних лет и довольно крупный для особи своего вида, подходит и занимает место за кафедрой.)
ОТВЕТЧИК: Не сообщишь ли ты суду свое имя и профессию?
СВИДЕТЕЛЬ: Гундар Джоргенсон, с Земли. Я физик-темпоральщик.
ОТВЕТЧИК: Расскажи, какое ты имеешь отношение к этому делу.
СВИДЕТЕЛЬ: Пожалуйста. В прошлом году, в одно яркое весеннее майское утро ответчик попросил меня сопровождать его во время его посещения чепятницы…
(Переполох в суде. Крики «Протестую! Протестую!» со стороны скамьи истца.)
СУДЬЯ: (призывая к порядку): Порядок! Порядок в суде! Еще одно такое безобразие, и я прикажу очистить зал. Прошу ответчика занять место за кафедрой.
ОТВЕТЧИК: Я здесь, ваша честь.
СУДЬЯ: Мистер Паулсон, я должен признать, что и ранее подозревал, что ход данного заседания постепенно склонится в сторону вопросов, лежащих вне пределов юрисдикции данного суда. Конечно же, ответчику известно – а если нет, то я уверен, что любой из случайных знакомых, находящихся сейчас рядом с ним, сможет его на этот счет просветить – что любые случаи, касающиеся нарушения темпорального законодательства, рассматриваются Комиссией по тяжким преступлениям. При этом обе планеты, затронутые в этом вопросе, должны быть изолированы, на их природную продукцию наложено эмбарго и начал столетний процесс обезвреживания последствий. Намерен ли ответчик обвинить истца в действительном нарушении темпоральной структуры вокруг своего мира?
ОТВЕТЧИК: Такая мысль даже не приходила мне в голову, ваша честь. Как я уже утверждал, я всего лишь неопытное частное лицо, вовлеченное в конфликт с другим гражданином. Как вашей чести известно, обвинение в нарушение темпоральной структуры на практике юридически почти что невозможно. Дело здесь, фактически, в том, что Комиссия по тяжким преступлениям сделала подобную ситуацию настолько неприятной как для преступника, так и для его жертвы, что обе стороны буквально зачахнут, если подобное обвинение будет выдвинуто. Конечно же, я не хочу быть ответственным за то, что навлеку на свою планету такую напасть. Следовательно, мне хотелось бы избавить суд от любых сомнений по поводу того, что же действительно произошло – в темпоральном смысле. Моя теория такова, что никакое искажение темпоральности, рассматриваемое в этом процессе, на самом деле не происходило, а те из нас, которым казалось, будто эти искажения реальны, на самом деле были всего лишь загипнотизированы.
СУДЬЯ: Загипнотизированы! И истец согласен признать, что он гипнотизировал ответчика?
ИСТЕЦ (ухмыляясь): Согласен, ваша честь, но хочу только подчеркнуть, что ответчик в данном случае подсознательно желал быть загипнотизированным, и потому нельзя утверждать, что это было сделало против его воли.
СУДЬЯ: А ответчик согласен с этим доводом?
ОТВЕТЧИК: Согласен, ваша честь, но с учетом теоретической природы моего предположения.
СУДЬЯ: В таком случае, согласен ли истец с теоретической природой предположения ответчика?
ИСТЕЦ: Теоретически я согласен с теорией ответчика.
(Судья что-то бормочет, две дюжины его нижних глаз стекленеют.)
Я: Что вы сказали, ваша честь?
СУДЬЯ: Ничего… ничего. Продолжайте допрос вашего свидетеля, мистер Паулсон.
ОТВЕТЧИК: Мистер Джоргенсон, вы сопровождали меня в нашем совместном теоретическом визите в чепятницу. Не сообщите ли вы суду, что мы для этого проделали, и что там обнаружили?
СВИДЕТЕЛЬ: Буду весьма рад это сделать. Итак, как я уже говорил, в одну ароматную майскую ночь, мы покинули обычную, опостылевшую Землю и….
СУДЬЯ: Минуточку, мастер Паулсон. Почему вам потребовался технический эксперт для подтверждения факта чего-то такого, что теоретически не происходило или не существовало?
ОТВЕТЧИК: Уверяю вас, ваша честь, что эти несуществующие факты имеют в данном случае весьма важное значение.
СУДЬЯ: Ну, хорошо, продолжайте.
ОТВЕТЧИК: Продолжайте, мистер Джоргенсон.
СВИДЕТЕЛЬ: Мы вылетели на слунианском корабле. Земля все больше отдалялась от нас. И на таком расстоянии от родного мира, что планета стала похожа на плывущий в пустоте укутанный облаками хрустальный шар, мы стали дожидаться полуночи четверга. Затем, едва пробило полночь, мы включили имевшийся на корабле темпоральный исказитель…
ОТВЕТЧИК: Ты хотел сказать «иллюзию темпорального исказителя».
СВИДЕТЕЛЬ: Да, конечно. Этот темп… То бишь, эта иллюзия, была самой большой из всех, что мне доводилось видеть. Мое знакомство с подобными устройствами до сих пор ограничивалось крошечными лабораторными моделями.
СУДЬЯ: Иллюзий или темпоральных исказителей, мистер Джоргенсон?
СВИДЕТЕЛЬ: Темпоральных исказителей, ваша честь. Но все же мне знаком принцип, на котором они работают. Если коротко, то они расширяют апертуру нормальной темпоральной структуры, и благодаря этому расширению можно обнаружить избыточное время, которое может наличествовать в этом районе.
СУДЬЯ: Минуточку, мне хотелось бы задать вопрос предыдущему техническому свидетелю. Можете не выходить на кафедру, мистер Порниарск Три-прим, ответьте только, верно ли по своей сути это описание?
ГОЛОС ВБУЛДОНИАНИНА (из задних рядов зала): Совершенно верно, ваша честь.
СУДЬЯ: Продолжайте, мистер Джоргенсон.
СВИДЕТЕЛЬ: Конечно же, приземлившись снова на Земле в шесть утра в чепятницу, мы обнаружили пустынную планету.
СУДЬЯ: Пустынную планету?
СВИДЕТЕЛЬ: Совершенно пустынную, ваша честь. Города, дороги и дома на Земле находились там же, где и всегда, но на планете не было ни единой живой души. Мы разглядывали все вокруг с изумлением. И, видя эти необъятные просторы…
СУДЬЯ: Прошу прощения. Не является ли свидетель, случайно, непрофессиональным поэтом или писателем?
СВИДЕТЕЛЬ (на лице которого заметен прилив циркуляторной жидкости): Вообще-то да, немного. Как вы догадались, ваша честь? Я действительно опубликовал несколько вещичек в «Литературных рубежах». Не ради денег, конечно. Я не верю в коммерциализацию своего искусства, но…
СУДЬЯ: Суд аплодирует альтруизму свидетеля, но, возможно, будет лучше, если в этих недостойных искусства судебных помещениях свидетель ограничится обычной прозой.
СВИДЕТЕЛЬ: Ни одно место не будет слишком недостойным, чтобы его не могла посетить душа поэзии…
СУДЬЯ (несколько мрачно): Возможно, но до тех пор, пока она приглашена в качестве свидетеля, ей придется сохранять порядок в судебном помещении, оставаясь молчаливой. Продолжайте, мистер Паулсон.
ОТВЕТЧИК: Говорите, мистер Джоргенсон.
СВИДЕТЕЛЬ: Ну… словом… там не было ни одного человека. Я проделал кое-какие опыты.
СУДЬЯ: Над иллюзией?
СВИДЕТЕЛЬ: Да, ваша честь. Сперва я хотел выпустить наружу нескольких морских свинок или хомяков. Но необходимость в этом не возникла. Насколько я смог судить по результатам опытов, это оказалось нормальное, полностью ощутимое время, во всех отношениях сравнимое с земным.
ОТВЕТЧИК: И каково же было твое заключение, когда мы, проделав этот эксперимент, вернулись через двадцать четыре часа в нормальную земную пятницу?
СВИДЕТЕЛЬ: Я пришел к заключению, что Земле доступен лишний день в неделю, и что мы, люди, до сих пор не могли воспользоваться этим преимуществом.
ОТВЕТЧИК: Благодарю вас, мистер Джоргенсон. Это все.
СУДЬЯ: Желаете перекрестный допрос, мистер Усуссис?
ИСТЕЦ: Нет, ваша честь. Мне хотелось бы поблагодарить свидетеля за честное описание этой иллюзии.
СУДЬЯ: Уверен, что свидетель благодарен вам за это. Можете сойти с кафедры, мистер Джоргенсон. У вас еще есть свидетели, мистер Паулсон?
ОТВЕТЧИК: Ваша честь, сейчас мне хотелось бы вызвать в качестве свидетеля самого себя – то есть, мне хотелось бы сделать заявление для протокола и для информирования суда.
СУДЬЯ: Нет ли другого способа для предоставления этой информации, мистер Паулсон? Не может ли кто-либо из присутствующих выйти на кафедру и сообщить информацию в ходе допроса?
ОТВЕТЧИК: К сожалению, нет, ваша честь. В упомянутое время я был один.
СУДЬЯ: Я против. Подобное очень сильно упрощает дело, к тому же это против всех традиций закона. Полагаю, однако, что раз уж вы должны, то должны. Говорите.
ОТВЕТЧИК: Поначалу, обнаружив существование чепятницы и испытав ее лично, я, должен признаться, был переполнен радостью. Действительно, вот прекрасный подарок Земле. Целый лишний день в неделю – лишний день, чтобы закончить все дела, на которые обычно не хватает времени. Лишний день для отдыха, хождения в гости, укрепления семейных связей. Только представьте, сколько дел человечество может довести за этот день до конца! Все вы знаете, каким рекордным было наше технологическое развитие…
(Протестующее бормотание шокированной публики в зале.)
СУДЬЯ (твердо): Никакой пропаганды, мистер Паулсон. Я уже предупреждал истца по этому поводу. Мне не хотелось бы снова поднимать этот вопрос относительно любого из вас.
ОТВЕТЧИК: Прошу прощения, ваша честь, я увлекся. Как я уже говорил, я подумал обо всех выгодах, которые могла принести нашему миру чепятница. Я был полон энтузиазма. В ту пятницу я лег спать счастливым, потому что договорился подписать на следующий день контракт с истцом – у которого, по счастливой случайности, на Слуне оказался друг, генеральный контролер фабрики – так вот, я договорился подписать контракт о поставке различных полезных слунианских товаров. Таких, скажем, как девятидневные часы, календари на 417 дней и прочее, но самое главное – оборудование для успешного и непрерывного растяжения времени, что сделало бы чепятницу постоянной для всей Земли. Однако когда я на следующее утро проснулся, у меня зародились кое-какие сомнения. Я чистил зубы и размышлял…
(Дикий вопль из задних рядов. Всеобщее замешательство, пока из зала выносят даффида с планеты Ликс, лепестки которого из-за истерического шока стали жесткими и негнущимися.)
СУДЬЯ (громко): Порядок! Порядок в суде! Подобные происшествия становятся в последнее время слишком частыми. Бейлиф ясно объявил в начале заседания, что существ с деликатными чувствами просят покинуть зал. Господин с Ликса прекрасно видел, что ответчик относится к зубастым существам, и должен был предвидеть, что в ходе разбирательства вполне может прозвучать упоминание о зубах или жевании. Взрослое существо само должно нести ответственность за свое эмоциональное состояние, а не перекладывать ее на плечи суда… Продолжаем.
ОТВЕТЧИК: Как я уже говорил, на следующее утро я проснулся не то, чтобы более подозрительным, но более трезво оценивающим то положительное, что может принести Земле чепятница. А как быть, спросил я себя, с законным статусом нового дня? Должен он быть выходным или рабочим? Что скажет по этому поводу Конгресс? Как отреагируют профсоюзы? Какова, в частности, будет позиция мощного блока, представленного голосами детей школьного
возраста? Короче, станет ли чепятница действительно благословенным днем?
СУДЬЯ (любезно): Ваша возникшая задним числом рассудительность делает вам честь, мистер Паулсон, если…
ОТВЕТЧИК (еще более любезно): Благодарю вас, ваша честь. Именно этими словами истец попытался ободрить меня в этот же день, когда мы позднее встретились для подписания контракта.
СУДЬЯ (твердо):…я собирался сказать, мистер Паулсон, прежде чем вы меня прервали, если это может быть доказано. Хотя я лично и склонен предоставить вам преимущество толкования сомнения в вашу пользу, не забывайте, что мы на судебном разбирательстве, которое имеет дело только с фактами. Чтобы ваши слова приобрели законный вес, вам следует предоставить свидетеля, подтвердившего бы высказанные вами разумные сомнения.
ОТВЕТЧИК: У меня есть такой свидетель, ваша честь. Незадолго до того, как истец явился для подписания контракта, я высказал эти сомнения своему секретарю. Если мне позволят снова вызвать на кафедру мисс Джолмен…
ИСТЕЦ: Протестую! Упомянутый свидетель находится в зале суда и только что мог слышать подвергнутые сомнению утверждения ответчика. Как мы можем быть уверены, что она не спутает эти недавние утверждения с теми, что ответчик некогда произносил…
(Протестующее бормотание среди слушателей. Крики «Позор!» из пасти Tyrannosauroid Sapiens, которого бейлиф выводит из зала за нарушение порядка.)
СУДЬЯ: Истцу уже было отвечено на его вопрос по поводу предвзятости свидетеля. Суд может лишь добавить, что не испытывает сомнений в компетентности свидетеля. Протест отклоняется. Не займете ли вы свое место, мисс Джолмен?
(Свидетель занимает место за кафедрой.)
СУДЬЯ: Мистер Паулсон…
ОТВЕТЧИК: Благодарю вас, ваша честь. Мардж… не сообщишь ли ты суду то, что я тебе говорил?
СВИДЕТЕЛЬ (с дрожью в голосе): Я никогда этого не забуду.
ОТВЕТЧИК (громко прокашливаясь): Только факты, Мардж.
СВИДЕТЕЛЬ: Я помню каждое слово. «Мардж, дорогая, – сказал ты мне, – я все сомневаюсь, правильно ли я делаю? Ты ведь знаешь, Мардж, что торговому пресс-агенту необходимо быть твердым, ведь от его неофициального решения зависит судьба миллиардных сумм в межзвездных кредитах. И я всегда был тверд. Но теперь я начинаю сомневаться. Каким мир станет для нас, людей – и для нас с тобой, Мардж – если эта сделка состоится? Как это отразится на будущих поколениях, которые привыкнут к чепятнице? И самое для меня главное – все случилось так внезапно…» – и тут ты меня обнял…
ОТВЕТЧИК: Пожалуйста, Мардж, только факты.
СВИДЕТЕЛЬ: «…из-за тебя, Мардж, – сказал ты, – потому что я люблю тебя».
(Свидетель внезапно испытывает прилив циркуляторной жидкости к лицу, сходный с тем, что наблюдался у предыдущего свидетеля.)
И я сказала: Я тоже тебя люблю…», и потом ты попросил меня выйти за тебя замуж, и мы некоторое время разговаривали, а потом я сказала, имея в виду чепятницу – что тебе следует поступать так, как ты считаешь правильным, и тогда все получится наилучшим образом.
ОТВЕТЧИК (вытирая платком лоб): Благодарю тебя, Мардж. Это все.
(Спонтанные аплодисменты, когда свидетель покидает кафедру, Судья пытается прекратить их, призывая к порядку. Крики «Протестую!» со стороны истца.)
СУДЬЯ: Да, мистер Усуссис?
ИСТЕЦ: Я требую знать, по какому праву ответчику позволено склонять на свою сторону суд путем нечестного эмоционального воздействия. Я требую…
СУДЬЯ: Суд не считает, что его склоняют в сторону ответчика. (добавляет, более строго): И я предупреждаю о недопустимости подобных обвинений в адрес суда. Теперь ответьте, желаете ли вы допросить свидетеля?
ИСТЕЦ: Я потерял к этому свидетелю всякий интерес.
СУДЬЯ: Да или нет?
ИСТЕЦ (более мягким тоном): Нет, ваша честь.
СУДЬЯ: Очень хорошо. Мистер Паулсон?
ИСТЕЦ: Это лишь напомнило мне о намерении сообщить, что мои опасения имели под собой прочное основание. Вскоре после подписания контракта я обнаружил, что чепятница, которую мы посетили вместе с мистером Джоргенсоном, вовсе не являлась растянутым естественным временем Земли, а была сознательно подстроенным внедрением слунианского времени в нашу земную неделю…
(Столпотворение в зале. Крики «Протестую!» со стороны истца.)
СУДЬЯ: Порядок! Порядок! Что на этот раз, мистер Усуссис?
ИСТЕЦ (возбужденно): Утверждение ответчика необоснованно, лживо и недоказуемо.
ОТВЕТЧИК: Но такова правда.
ИСТЕЦ: Это к делу не относится. Мы пришли к взаимному соглашению о том, что все испытанное вами – не более, чем иллюзия. А иллюзия не существует. Следовательно, правдива она, или нет, совершенно несущественно.
ОТВЕТЧИК (поворачиваясь к судье): Именно это я и хотел доказать, ваша честь. Истец признал, что все, предшествовавшее подписанию контракта, основано на не существующем в природе…
ИСТЕЦ: Что вовсе не делает контракт недействительным. Прецедент: «Коммерческое соглашение должно сохранять силу независимо от его связи с реальной вселенной». Наггл против Джвиккса, приговор Галактического Суда за номером 13284746375635. И вы по закону обязаны приобрести различных слуниансних товаров на сумму двадцать квинтиллионов галактических денежных единиц.
ОТВЕТЧИК: Это я признаю, но только в том случае, если истец пожелает навязать выполнение контракта силой. Мой аргумент противоположного свойства. Контракт, будучи реальной вещью с реальным правом на существование, неоспорим. Однако оскорбление, из-за которого истец подал на меня иск, не имея собственного реального существования, существует только на словах. Для того, чтобы она стало реальным, оно должно иметь основу в реальности. Поскольку истец отрицает реальный базис этого оскорбления – а именно, ситуацию и причины, из которых оно проистекло – и тем самым отрицает любой физический базис оскорбления, а именно, настаивает на том, что имеет только три щупальца – то, следовательно, оскорбление, не имея реального базиса, не имеет и реального существования. Другими словами, данный суд не только не имеет власти, чтобы наказать меня за исходное оскорбление, но также бессилен наказать меня и за его повторения. Я требую отклонения поданного истцом иска на основании того, что причина иска не существует.
ИСТЕЦ (в сильнейшем возбуждении): Это чистейший грабеж! Он прекрасно знает, что меня никогда снова не примут в воспитанном обществе на Слуне, если я позволю себя безнаказанно оскорблять. Ваша честь, он пытается заставить меня разорвать контракт, вынудив признать, что я когда-либо имел дело с ним или с контрактом. Если вы позволите ему продолжать меня оскорблять, У меня не будет альтернативы. Я…
СУДЬЯ: Порядок! Пусть истец успокоится! (Истец садится на место, нервно подергивая щупальцами.) И теперь, если истец желает опровергнуть утверждения ответчика, пусть сделает это в подобающей по закону манере.
ИСТЕЦ (все еще дрожа, но с растущей силой и уверенностью): Прошу прощения, ваша честь. Я забыл, что в моем распоряжении имеется законный аргумент. Ответчик забыл, что для судебного запрета вовсе нет необходимости демонстрировать реальную причину. Угроза оскорбления является достаточной причиной для судебного запрета. И в дальнейшем, если оскорбление наносится и может быть найден свидетель, никаких иных доказательств не требуется. Прецедент: Твинго против одной четверти Куда, приговор Галактического Суда за номером 19483738473645485937. Я доказал свою правоту.
СУДЬЯ: У вас есть комментарии, мистер Паулсон?
ОТВЕТЧИК: Нет, ваша честь, за исключением того, что вся экономическая система Земли зависит от исхода этого суда…
СУДЬЯ: Это не имеет отношения к данному случаю, который, по сути своей, является вопросом о манере поведения и морали между двумя частными лицами, независимо от их расы или места обитания. В случае, если стороны исчерпали свои доводы, я не вижу причин продолжать слушание дела. У меня нет также необходимости удалиться для обдумывания приговора, поскольку закон в данном случае предельно ясен и позволяет прийти только к одному заключению и одной интерпретации. Я сам, конечно же, полностью беспристрастен и с негодованием отвергну утверждения любого, кто попытается увидеть в этом суде хитрое жульничество, предпринятое неким беспринципным существом, увидевшим возможность получить преимущество за счет существующих на данный момент положений закона. Но даже если бы я сам разделял подобную точку зрения, моей обязанностью все равно было бы принять решение с той же скрупулезность, как если бы я являлся откровенным сторонником этого существа, будь он с щупальцами или без них, и независимо от числа этих щупалец.
Ответчик предоставил нам остроумную, и даже, как ее, возможно, назовут его сторонники в зале, величественную логическую структуру, дабы доказать, почему на него не должен быть наложен судебный запрет, не позволяющий ему оскорблять истца путем упоминания числа щупалец, каковыми истец обладает. Суд вынужден признать, что он совершенно прав в своем утверждении о том, что исходное оскорбление при имевшихся некогда обстоятельствах не имеет реального существования. Верно, однако, и утверждение истца о том, что для вынесения судебного запрета реальная причина также не является необходимой. Следовательно: да будет вынесено данным судом решение о том, что Гарту Паулсону, человеку, в настоящее время постоянно проживающему на планете Земля, официально запрещается выражать свое мнение по поводу числа щупалец, каковым обладает Дранг Усуссис, несблер с планеты Слун, поскольку таковые выражения могут быть сформулированы так, что окажутся опасными или оскорбительными для упомянутого Дранга Усуссиса, несблера с планеты Слун. Далее, если же упомянутый Гарт Паулсон, в нарушение решения данного суда, все же выразит подобное мнение, то да будет он подвергнут полному предусмотренному в таких случаях законом наказанию, а именно заключению сроком не менее чем на два года в месте или местах, определяемых юридическим лицом, назначенным данным судом в качестве сторожа-опекуна. Полное возмещение расходов как заключенного, так и опекуна отнести за счет истца. Приговор вынес судья Умка, болвер с планеты Бол… Клерк, обеспечьте заинтересованные стороны копиями приговора.
ОТВЕТЧИК (кричит): Ваша честь, не уходите! Отпусти меня, Мардж – я знаю, что делаю! К чертям приговор! Слушай, Усуссис! Мне плевать, что они со мной сделают. У тебя четыре щупальца, и ты это знаешь…
(Истец испускает душераздирающий визг. Публика в зале ревет.)
ОТВЕТЧИК (кричит еще громче):…не три, а четыре! Это знают все, и если ты попытаешься явиться на Землю и силой заставить выполнить контракт, который ты обманом заставил меня подписать, каждый человек, у которого в жилах течет кровь, а не водица, скажет тебе в лицо, что у тебя четыре щупальца. Слушайте, а знаете, почему он не хочет признать, что у него четыре щупальца?
(Истец яростно вырывается, чтобы добраться до ответчика. Его удерживают доброжелатели и бейлиф суда.)
ОТВЕТЧИК: Знаете, что он делает этим щупальцем? Четвертым щупальцем он зоррглирует свой гроб! (Истец испускает вопль и падает в обморок.) Что, не думал, что я знаю, что ты гробозоррглист, Усуссис? Так я знаю. Я…
СУДЬЯ: Порядок! Порядок! Замолчите, мистер Паулсон. Порядок в суде! Иначе я прикажу очистить зал!
(Шум в зале постепенно стихает за исключением скамьи истца, где истец, пришедший в себя и содрогающийся от стыда, яростно скрежещет зубами и раздирает пачку документов на бумаге того формата, на котором обычно оформляются контракты.)
СУДЬЯ: Бейлиф, задержите заключенного и подведите его ко мне.
(Бейлиф выполняет порученное.)
СУДЬЯ: Гарт Паулсон, все мы только что были свидетелями акта вопиющего нарушения наложенного на вас данным судом запрета. Признаете ли вы себя виновным?
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Признаю, ваша честь. И позвольте добавить, что что я с радостью сделаю это снова – и стану делать снова и снова, если это будет необходимо.
СУДЬЯ: Молчать! Закон не может безнаказанно попираться, какими бы благими намерениями не оправдывал себя заключенный.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Можете меня казнить или освободить – мне все равно.
СУДЬЯ: Вам запрещаются попытки давать указания суду. Я, на основании предыдущего решения, приговариваю вас к двум годам, в единицах времени вашей родной планеты, пребывания под опекой личности, назначенной судом, которая определит место и условия вашего заключения. И назначаю опекуном заключенного человека женского пола Мардж Джолмен, при условии, что для наилучшего выполнения возложенных на нее судом обязанностей, она без промедления совершит с заключенным брачную церемонию. Издержки по содержанию как заключенного, так и его опекуна за все время действия приговора отнести за счет истца. Приговор вынесен. Суд окончен. Бейлиф, очистите зал.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Благодарю вас, судья.
СУДЬЯ (подмигивая верхней дюжиной глаз): Не стоит благодарности, мистер Паулсон. Мне доставило большое удовольствие вставить палку в колеса этому трусливому слунианскому жулику. А где вы, детки, собираетесь провести медовый месяц за счет Усуссиса? Могу порекомендовать вам курортные районы на Элизии. Не знаю ничего приятнее.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Мы подумаем об этом, судья.
СУДЬЯ: Вот о чем я хочу вас спросить. Как вы ухитрились обнаружить, что Усуссис надул вас с этой фальшивой чепятницой, изготовленной из слунианского времени? Я всегда полагал, что даже для эксперта почти невозможно отличить чужое время от естественного, если оно прочно внедрено в темпоральную структуру.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Ну, вообще-то я тоже так полагал…
ОПЕКУН ЗАКЛЮЧЕННОГО: Все дело в том, что Гарт такой чувствительный…
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Дай мне самому сказать, Мардж. Видите ли, судья, поначалу и я не мог отыскать ничего подозрительного. Но в то утро, когда я подписал контракт, у меня начался зуд, а вскоре после подписания я посмотрел на запястье, которое расчесывал, и внезапно понял, в чем тут дело.
СУДЬЯ: Да, помню, что-то об этом говорилось.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Верно.
СУДЬЯ: И вы увидели на запястье…
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Прыщики. У меня аллергия на слунианское время.
СУДЬЯ: Поразительно! Воистину достойный триумф в самой неожиданной… Клерк, вы что, все еще записываете? Суд завершен. Заканчивайте запись.
ЗАПИСЬ ЗАКОНЧЕНА.
ПРОТОКОЛ ЗАВЕРШЕН.
А потом наступил мир[3 - © Перевод с английского Андрея Новикова,1991-2019© Gordon R. Dickson. And then there was peace, 1962]
В девять утра раздавались взрывы справа, метрах в семистах от него. В одиннадцать явился мусорщик подобрать обломки. Чарли видел, как ходит вверх-вниз его плавильная головка на конце тяжелой балки, похожая на голову проголодавшегося цыпленка. Совсем недалеко – метрах в пятидесяти к западу от его стрелковой ячейки. Затем мусорщик с полчаса поползал по полю боя, и, загрузившись расплавленными останками поврежденных роботов всех форм и разновидностей, скрылся за низким холмом на западе, слева от Чарли. Был жаркий августовский день где-то в штате Огайо или неподалеку от него, приближалась гроза. От этого и воздух был желтоватый.
В двенадцать часов разносчик еды, пощелкивая на ходу, перевалил через бруствер ячейки. Он вполз внутрь, запрыгнул на большой стол и раскрылся, предложив Чарли ленч. Сегодня в меню были печенка с луком, пшеничный хлеб, картофельное пюре и малина.
– А где взбитые сливки? – спросил Чарли.
– Вы не проделали полагающихся физических упражнений, – ответил раздатчик приятным сопрано.
– Я же солдат на передовой, – возразил Чарли. – Я пехотинец, сидящий в ячейке и наблюдающий за противником. Какие тут, к черту, могут быть упражнения?
– В любом случае, это не повод, чтобы не бриться.
– В гробу видал это бритье.
– Но почему бы не побриться? Разве это не лучше, чем сидеть с такой зудливой, колючей бородой…
– Нет, – отрезал Чарли.
Он обошел раздатчика сзади и принялся снимать его заднюю пластину.
– Что вы со мной делаете? – поинтересовался раздатчик.
– У тебя здесь что-то прилипло, – сказал Чарли. – Стой спокойно. – Он исподтишка оторвался на секунду почесать свою четырехдневную бороду. – Ты же знаешь, идет война.
– Знаю, – ответил раздатчик. – Конечно, знаю.
– Пехотинцы вроде меня погибают каждый день.
– Увы, – отозвался раздатчик чистым, ясным голосом.
– Не говоря уже, – сказал Чарли, откладывая в сторону снятую пластину, – сколько расходуется вас, всяких технических устройств. Хотя, какое может быть сравнение между человеческой жизнью и потерей машин.
– Конечно же, никакого.
– Так разве может любой из вас, и неважно, насколько совершенные у вас компьютерные мозги, понять… – Чарли умолк и стал шарить рукой во внутренностях раздатчика.
– Не повредите меня.
– Сиди, не дергайся, – буркнул Чарли. – Так вот, разве кто из вас может понять, каково человеку торчать здесь день за днем, нажимать разные кнопки и даже не знать, что происходит, когда их нажимаешь, и жить в каком-то оранжерейном комфорте, если не считать вероятности внезапной смерти – внезапной, даже пикнуть не успеешь. – Он умолк и снова пошарил внутри раздатчика рукой. – Разве это жизнь для человека?
– Ужасно, ужасно, – сказал раздатчик. – Но всегда есть надежда на усовершенствование.
– Ну, вот, можете дышать, – сказал Чарли. – Вот она! – Он замолчал и вынул из раздатчика клочок бумаги.
– У меня неисправность? – спросил раздатчик.
– Нет, – он подошел к амбразуре и выглянул наружу. Мусорщик возвращался. Он был уже метрах в пятидесяти от его ячейки. – У тебя все в порядке, – сказал Чарли. – Дело в том, что война кончилась.
– Как интересно, – отозвался раздатчик.
– Вот именно, – сказал Чарли. – Давай-ка я прочту тебе записочку, что получил из ячейки 34. «Встречаемся в баре, Чарли. Все кончилось. Твое предчувствие, что мы могли получить послание с той стороны, оправдалось на все сто. Ответ пришел сегодня тем же способом, через международный прогноз погоды. Им так же хочется завязать с этим делом, как и нам. Мир уже заключен, а боевые машины…» – Чарли взглянул на раздатчика. – Это и к тебе относится, вместе с остальными.
– Вы правы. Конечно, – сказал раздатчик.
– «…уже получили информацию. К вечеру нас тут уже не будет». Словом, войне крышка.
– Совершенно верно, – сказал раздатчик. – Ура! И прощайте.
– Прощайте? – удивился Чарли.
– Вы вернетесь к гражданской жизни, – сказал раздатчик. – Меня отправят в лом.
– Точно, – отозвался Чарли. – Я вспомнил, как были запрограммированы большие машины. Эта война будет последней, вот как их запрограммировали. Что ж… – сказал Чарли и помолчал. – Знаешь, что? Возможно, мне будет тебя немного не хватать.
Он выглянул в амбразуру. Мусорщик был уже совсем рядом.
– Ну, ладно, – сказал он. – Раз уж пришло время… А неплохо мы тут с тобой проводили время трижды в день. Так что, бобов больше не будет, а?
– Никогда, – ответил раздатчик и коротко рассмеялся.
– И пудинга с карамелью?
– И его тоже.
Как раз в это время рядом остановился мусорщик, оторвал толстую бетонную крышку ячейки и аккуратно отложил ее в сторону.
– Извините, – сказал он, и его коническая плавильная головка вежливо качнулась в пяти метрах над Чарли. – Война окончилась.
– Знаю, – отозвался Чарли.
– Теперь наступит мир. Получен приказ о том, чтобы все орудия войны были разрушены и складированы для дальнейшего мирного использования. – У него был приятный баритон. – Извините, – повторил он, – вы уже закончили свои дела с раздатчиком?
– Вы не съели ни крошки, – сказал раздатчик. – Не желаете ли ложечку малины?
– Не хочу, – медленно произнес Чарли. – Нет, не хочу.
– Тогда прощайте, – сказал раздатчик. – Меня направляют в утиль.
Плавильная головка мусорщика нырнула вниз и приблизилась к раздатчику. Чарли внезапно открыл рот, но не успел произнести и слова, как с плавильной головки сорвалось нечто вроде невидимой вспышки и раздатчик превратился в лужицу металла. Мусорщик подхватил ее магнитом и переложил себе в кузов.
– Вот черт! – с чувством произнес Чарли. – А ведь мог подать просьбу, чтобы чертову штуковину оставили мне на сувенир.
Тяжелая плавильная головка извиняюще качнулась назад.
– Боюсь, это будет невозможно, – сказал мусорщик. – Приказ не допускает никаких исключений. Все орудия войны должны быть уничтожены и складированы.
– Ладно… – отозвался Чарли.
И тут он увидел, как плавильная головка начала опускаться к нему.
Черный Чарли[4 - © Gordon R.Dickson. Black Charley, 1954© Перевод с английского Андрея Новикова, 1991-2019]
Вы спрашиваете меня, что такое искусство? И ожидаете, что у меня есть под рукой готовый ответ лишь потому, что я так долго закупаю вещи для музеев и галерей, что успел вырастить обильный урожай седых волос. Все не так уж просто.
Итак, что такое искусство? Сорок лет я изучал, ощупывал, восхищался и любил множество предметов, которым с надеждой придали форму сосудов для хранения того светлого духа, что мы зовем искусством – и все же я не способен ответить на вопрос прямо. Неискушенный человек скажет просто – это красота. Но искусство вовсе не обязано быть прекрасным. Иногда оно уродливо. Иногда грубо и неуклюже. Иногда незавершенно.
Как и многие другие, которым приходится принимать подобные решения, вынося суждение об искусстве, я научился полагаться на ощущение. Вы ведь знаете, что такое ощущение. Представьте, что вы взяли что-нибудь в руки. Статуэтку – или, еще лучше, обломок камня, обработанный и раскрашенный каким-нибудь древним доисторическим человеком. Вы смотрите на него. Поначалу оно для вас – ничто, лишь полуузнаваемая репродукция какого-нибудь дикого животного, не дотягивающая даже до того уровня, на каком сегодня это может сделать школьник.
Но потом, пока вы его держите, ваше воображение неожиданно проникает вглубь камня и времени, достигает того самого человека, скорчившегося возле каменной стены своей пещеры – и вы видите предмет новыми глазами, не как пыльный камень в руке, а то, что видел тот человек в час его создания. Вы заглядываете за пределы физической репродукции в величественное совершенство его воображения.
Вот тогда это и можно назвать искусством – неважно, каким бы странным оно ни казалось вам внешне – той самой магией, что соединяет мостиками пропасти между художником и вами. Для него ни расстояние, ни любые неясности не будут слишком велики. Позвольте привести пример из собственного опыта.
* * *
Несколько лет назад, когда я путешествовал по вновь открытым мирам в качестве представителя-закупщика одной хорошо известной художественной галереи, я получил письмо от человека по имени Кэри Лонген, попросившего меня, если возможно, побывать на планете под названием Мир Элмана и осмотреть несколько статуэток, которые он предлагал для продажи.
Подобные послания редко попадали непосредственно ко мне. Обычно их переадресовывала мне организация, которую я в то время представлял. Поскольку, однако, та планета оказалась неподалеку, в той же солнечной системе, где я в тот момент находился, то я отправил Лонгену космограмму о том, что приеду. Закончив оставшиеся дела, я взял билет на внутрисистемный корабль и через несколько дней приземлился на Мире Элмана.
Это, действительно, оказалась совсем малоосвоенная, только что открытая планета. Как я потом узнал, космопорт, где мы совершили поездку, был одним из двух, на которые могли садиться корабли межзвездного класса. Окружавший его город да был лишь небольшим поселком, Лонген не встретил меня в космопорту, поэтому я взял такси и поехал прямо в отель, где заранее заказал себе номер.
В тот же вечер коммуникатор в моем номере сначала зазвонил, потом сообщил имя гостя. Я открыл дверь и впустил высокого человека с сильно загорелым лицом, темными неподстриженными волосами и встревоженными зеленовато-карими глазами.
– Мистер Лонген? – спросил я.
– Мистер Джонс? – отозвался он. Затем переложил некрашеный деревянный ящик из правой руки в левую и протянул правую, отвечая на рукопожатие. Я закрыл дверь и предложил ему сесть.
Он поставил ящик на стоявший между нашими креслами маленький кофейный столик, но открывать пока не стал. К этому времени я успел рассмотреть его грубую одежду, бриджи и плащ из тускло-коричневого пластика. Заметил и неуверенность в движениях, которую обычно проявляют непривычные к городской обстановке люди. Странно, что такой человек собрался предложить на продажу произведения искусства.
– Ваша кодограмма, – сказал я, – была не очень подробной. Организация, которую я представляю…
– Они у меня здесь, – произнес он, положив руку на ящик.
Я посмотрел на ящик с изумлением. В основании он был не более половины квадратного метра и высотой сантиметров в двадцать.
– Внутри? – спросил я. Потом взглянул на посетителя, и в голове стало зарождаться подозрение. Наверное, я проявил бы большую осторожность, приди его послание сразу ко мне, а не через Землю. Но вы знаете, как иногда бывает – порой находишь там, где не ищешь. – Скажите, мистер Лонген, откуда у вас эти статуэтки?
Он взглянул на меня с легким вызовом.
– Их сделал мой друг.
– Друг? – переспросил я – и должен признать, во мне начало расти раздражение. Когда с тобой так обращаются, чувствуешь себя дураком. – Могу ли я спросить, продавал ли ваш друг ранее что-либо их своих работ?
– Гм-м, нет, – замялся Лонген. Он явно огорчился – но и я тоже, вспомнив о зря потерянном времени.
– Все понятно, – сказал я, вставая. – Вы заставили меня сделать весьма дорогостоящий крюк всего лишь для того, чтобы продемонстрировать работу некоего любителя. До свидания, мистер Лонген. И прихватите, пожалуйста, ваш ящик, когда будете уходить!
– Да ведь вы ничего подобного раньше не видели!
Он с отчаянием посмотрел на меня снизу вверх.
– Не сомневаюсь, – отозвался я.
– Взгляните. Позвольте, я покажу… – Он начал суетливо возиться с задвижкой на ящике. – Раз уж вы проделали путь сюда, так хоть посмотрите.
Я понял, что избавиться мне от него все равно не удастся, разве только попросить управляющего отелем выдворить его силой, и плюхнулся обратно в кресло. – Так как зовут вашего друга? – вопросил я.
Пальцы Лонгена замерли на задвижке.
– Черный Чарли, – ответил он, отведя взгляд.
Я выпучил глаза.
– Извините, не понял. Блэк… Чарльз Блэк?
Он ответил мне довольно дерзким взглядом и покачал головой.
– Просто Черный Чарли, – сказал он с неожиданным спокойствием. – Именно так его и зовут. Черный Чарли.
Он опять стал возиться с ящиком.
Когда ему удалось, наконец, выдрать из задвижки скрепляющий ее грубо выструганный деревянный стержень, я взглянул на него с подозрением. Он уже собрался поднять крышку, но, очевидно, передумал, развернул ящик и подтолкнул его ко мне через столик.
Дерево под моими пальцами оказалось твердым и шершавым. Я поднял крышку. Ящик был перегорожен на пять небольших отделений, и в каждом лежал кусок мелкозернистого песчаника различной, но совершенно непонятной формы.
Я посмотрел на них, потом на Лонгена, чтобы убедиться, что это не какая-то замысловатая шутка. Но взгляд высокого мужчины был совершенно серьезен. Я начал медленно вынимать камни и выстраивать их в ряд на столе.
Я рассмотрел их один за другим, пытаясь угадать в их форме какой-то смысл. Но не обнаружил ничего, абсолютно ничего. Один отдаленно походил на пирамиду с более или менее правильными гранями. Другой смутно напоминал скрюченную фигуру. Об остальных в лучшем случае можно было сказать лишь то, что в них имелось сходство с теми камнями, которые подбирают и используют как пресс-папье. И все же они явно были обработаны. На каждом виднелись несомненные следы долота. К тому же они были отполированы в той степени, в какой это позволял мягкий и зернистый материал.
Я взглянул на Лонгена. Он смотрел на меня с напряженным ожиданием. Я был совершенно озадачен его находкой – или тем, что он считал находкой. Я попытался честно отнестись к тому, что он принимает их за произведения искусства. Тут явно не было ничего более, кроме верности другу – без сомнения, столь же неискушенному в искусстве, как и он. Я заговорил, стараясь произносить слова как можно более мягко.
– Так что же, по мнению вашего друга, я должен с ними сделать, мистер Лонген? – вежливо поинтересовался я.
– Вы ведь покупаете всякие вещи для музеев на Земле? – спросил он.
Я кивнул, потом взял камень, напоминающий сжавшуюся фигуру животного, и повертел его.
– Мистер Лонген, я занимаюсь своим делом уже много лет…
– Знаю, – прервал он меня. – Я прочитал о вас в факсгазете, когда вы прилетели на соседнюю планету. Потому вам и написал.
– Понятно. Так вот, как я уже говорил, я занимаюсь этим очень долго, и могу достаточно спокойно утверждать, что кое-что смыслю в искусстве, Если бы в тех фигурках, что сделал ваш друг, было бы хоть немного искусства, я бы его разглядел. Но это мне не удалось.
Во взгляде его зеленовато-карих глаз я прочитал потрясение.
– Вы… вы… – пробормотал он, наконец, – вы ведь не всерьез это сказали. Разозлились, наверное, что я затащил вас сюда.
– Мне очень жаль. – Я вовсе не зол на вас, и сказал именно то, что думаю. Эти предметы не только не искусство – в них вообще нет никакой ценности. Совершенно! Кто-то убедил вашего друга в том, что он талантлив. Вы окажете ему услугу, сказав правду.
Он долго смотрел на меня, словно дожидаясь слов, которые могли бы смягчить приговор. Потом внезапно встал и пересек комнату тремя длинными шагами. Скрывая возбуждение, он уставился в окно, но его мозолистые руки судорожно сжимались и разжимались.
Я дал ему немного времени переварить услышанное, затем принялся укладывать фигурки обратно в ящик.
– Мне очень жаль, – повторил я.
Он повернулся, стремительно подошел ко мне и наклонился, заглядывая мне в лицо.
– А очень ли вам жаль? – спросил он.
– Поверьте, очень, – искренне ответил я. И это было действительно так.
– Тогда окажите мне услугу, – вырвалось у него. – Не поедете ли вы со мной, чтобы сказать Чарли то, что сказали мне. Сами?
– Я… – Я хотел возразить, отказаться, но увидев всего в шести дюймах от своего лица его страдающие глаза, не смог выдавить ни слова. – Хорошо, – сказал я, наконец.
Воздух, который он так долго сдерживал, с шумом вырвался из груди.
– Спасибо, – сказал он. – Отправимся завтра. Вы даже не представляете, насколько это для меня важно. Спасибо.
У меня оказалось достаточно времени пожалеть о своем решении, как той ночью, так и наутро, когда Лонген поднял меня ни свет ни заря, одел в походную одежду вроде своей, включая высокие непромокаемые сапоги, и усадил в наземно-воздушный комбинированный флаер, нагруженный различным старательским снаряжением. Но обещание есть обещание – а свои обещания я привык выполнять.
Мы полетели на юг вдоль высокой горной гряды, пока не достигли побережья и болотистой дельты какой-то чудовищно широкой реки. Тут, к моему неудовольствию, мы начали снижаться. Очень я не уважаю жаркий и сырой климат, и никак не могу понять тех, кто соглашается жить в таких условиях.
Флаер легко сел на небольшую чистую полоску воды, и Лонген подвел его к ближайшему берегу – мягкой грязи, поросшей пучками высокой коричневой травы. Доведись мне решать самому, я не рискнул бы ступить в эту раскисшую грязь из опасения, что меня засосет, но Лонген вышел на берег достаточно уверенно, и я последовая за ним. Грязь расступилась, из-под подошв брызнули фонтанчики воды. В нос ударил горячий застоявшийся запах гниющих водорослей. Небо, затянутое тонким, но плотным покрывалом облаков, было белым и тоскливым.
– Сюда, – сказал Лонген и зашагал вправо.
Я пошел за ним следом. Узкая тропка вывела нас на небольшой болотистый лужок, на котором в беспорядке стояли куполообразные хижины, сплетенные из ветвей и обмазанные грязью. И тут мне впервые пришло в голову, что Черный Чарли может оказаться и не эмигрантом-землянином, а туземцем этой планеты, хоть мне и не доводилось слышать ранее о человекообразных расах на других мирах. Вертя головой, я подошел вместе с Лонгеном к входу в одну из хижин и остановился. Лонген свистнул.
Сейчас я уже не помню, что ожидал увидеть. Несомненно, что-то отдаленно гуманоидное. Но существо, вышедшее из хижины в ответ на свист Лонгена, больше напоминало крупную выдру. Все четыре конечности были не ногами, а плоскими и мускулистыми хватательными лапами. Тело целиком покрыто черной, глянцевитой и влажноватой шерстью, ростом оно было, по моей прикидке, около четырех футов, без видимого хвоста и с длинной, словно змеиной, шеей. Весить существо должно было от ста до ста пятидесяти фунтов. Голова на длинной шее тоже была длинной и узкой, словно у породистой колли, покрыта теми же черными волосами, с ясными умными глазами и длинным ртом.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/gordon-dikson-19075854/chelovek-s-zemli/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
«Горди Диксон, Горди Диксон, Горди Диксон – один.// Научная фантастика – это его хобби,// но его основная работа – развлекаться!»
2
© Gordon R.Dickson. Zeepsday. 1956
© перевод с английского Андрея Новикова, 1991-2019
3
© Перевод с английского Андрея Новикова,1991-2019
© Gordon R. Dickson. And then there was peace, 1962
4
© Gordon R.Dickson. Black Charley, 1954
© Перевод с английского Андрея Новикова, 1991-2019
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения